Любовь и преступление
31 октября 2016 г.

Если кто-то скажет, что Достоевский сплошная скука, сводите его в Красноярский театр имени Пушкина на новый спектакль. Пусть он убедится, что программное школьное произведение “Преступление и наказание” не занудная мораль, рассказывающая о том, что убивать пожилых женщин нехорошо, а совсем наоборот — вещь очень динамичная, настоящий психотриллер.

Новая постановка театра драмы “Преступление и наказание” — работа приглашённого режиссёра из Москвы Александра Огарёва. Ученик легендарного Анатолия Васильева славен своими спектаклями не только в России, но и за границей. Среди многих призов и наград Огарёва имеется и “Золотая маска”, которую он получил за экспериментальную оперу “Гвидон” по произведениям Хармса.

В этот раз режиссёр решился взяться за “батюшку нашего” Достоевского. Точнее, опыт работы с этим произведением у Огарёва был — в Хорватии, а вот российские театры брать в репертуар произведения классика не спешили. Красноярский театр осмелился первым. И, думаю, не пожалел: спектакль получился пронзительным, ярким и современным, про нас и сегодняшнее время.

На сцене почти нет быта — серого, грязного. Всё очень условно. Квартира старухи-процентщицы (Галина Дьяконова), где и произошло злодеяние, легко трансформируется во что угодно — от петербургской улицы до комнаты-столовой следователя Порфия Петровича (Борис Плоских), где он угощает-уговаривает-путает Раскольникова (Станислав Линецкий). Словно режиссёр желает сказать зрителю: не столько голод и нищета заставила взять Раскольникова топор в руки, а идея, наполеоновская гордость — “Тварь я дрожащая или право имею?.. Я только попробовать сходил…” Он и правда попробовать сходил, бьёт старуху без истерики, злости, а словно в каком-то наваждении, как в кошмарном сне, который длится долго-долго, а потом перетекает в ужас наяву. Надо сказать, что Станислав Линецкий довольно похож на литературного персонажа Достоевского: худой, тонкий, в начале — деспотично-надмененный, в конце — измученный, почти сумасшедший.

Он бьёт старуху без истерики, злости, а словно в каком-то наваждении, как в кошмарном сне, который длится долго-долго, а потом перетекает в ужас наяву.

Да и как не сойти с ума в этом абсурдном мире. Мёртвая старуха является где и когда угодно. Сначала скромно так, по-домашнему, в чепце и шали, а потом уж и вовсе в образе пиковой дамы — высоком белом парике и кринолине. А вместе с ней поющие-страдающие то ли фурии, то ли русалки… И духовой оркестр, как в фильмах Феллини, гордо шествуют через сцену — то туда, то сюда. И ещё птицы, много белых птиц, которые словно совесть преследуют героя, не дают покоя. А это уже из других ужасов — хичкоковских.

Два человека борются в этом мире за Раскольникова — Порфирий Петрович и Сонечка Мармеладова. Порфирий Петрович в исполнении Бориса Плоских похож на, первый взгляд, на следователя из советских фильмов: этакий живущий службой интеллектуал с бутылкой молока и батоном. Такой простой и справедливый. Но все намного сложнее: он провокатор, альтер эго Раскольникова, внутренний голос, который не даёт ни минуты покоя. Он постоянно рядом (то ли ангел, то ли чёрт за плечом): интригует, забалтывает, уговаривает, пугает. И делает это очень изящно, лицедействуя и импровизируя, словно играет джазовую мелодию. Это интеллектуальная часть битвы за Раскольникова. За душу же бьётся Сонечка (Анастасия Малеванова). Она совсем девочка, никакая грязь не пристаёт к ней. Её вера в Бога столь велика и глубока, что придаёт ей силы, по меньшей мере, чтобы спасти двоих, про воскресение Лазаря она читает как самую прекрасную быль, веря в каждое слово священного писания. И она спасает Раскольникова, потому что такая любовь не может не спасти. Убийца идёт и кается, а любовь Сони словно нить Ариадны, выводит его из ада, которым был он сам.

ИСТОРИЯ

Роман Фёдора Михайловича Достоевского “Преступление и наказание” был написан в 1866 году. По одной из версий сюжет для “Преступления и наказания” был подсказан Достоевскому судебным процессом по делу двадцатисемилетнего москвича Герасима Чистова — раскольника, представителя купеческой семьи, убившего в 1865 году двух пожилых женщин. Орудием убийства служил топор. Преступник вынес из квартиры деньги и ценные вещи. Писатель был знаком со стенографическим отчётом по этому делу.

Городские новости