ТВАРЬ ТЫ ДРОЖАЩАЯ И ПРАВА НЕ ИМЕЕШЬ...
16 ноября 2016 г.

Красноярский драматический театр имени А. С. Пушкина показал премьеру "Преступления и наказания" Фёдора Достоевского в постановке известного режиссёра Александра Огарёва.

Сам постановщик определил своё детище как "Русские страсти в восьми картинах", что позволило ему акцентировать внимание на главных, на его взгляд, сюжетных линиях большого романа - отношениях Родиона Раскольникова (Станислав Линецкий) с Соней Мармеладовой (Анастасия Малеванова) и Порфирием Петровичем (Борис Плоских).

Интересно, что Александр Огарёв уже ставил "Преступление и наказание", правда, было это в Хорватском национальном театре в 2009 году. Пушкинцы также неоднократно работали с произведениями великого русского писателя. Наверное, жив ещё в памяти "Игрок" с Дмитрием Корявиным, поставленный в 2005 году Алексеем Песеговым.

Любопытный факт: одну из первых своих ролей в Красноярском драмтеатре нынешний исполнитель роли Порфирия Петровича Борис Плоских сыграл в первой половине 80-х годов в трагикомедии "Из записок неизвестного", поставленной по мотивам повести Ф. М. Достоевского "Село Степанчиково и его обитатели". Его бессловесный лакей Видоплясов стал одним из самых запоминающихся персонажей того давнего спектакля. В сегодняшнем "Преступлении и наказании", словно принимая у Бориса Плоских эстафету "актёрского эпизода", блистательно показал слугу следователя Марк Парасюк.

Обращение к классическому творчеству для настоящего зрителя - всегда сенсация, сулящая открытия, радостные встречи; главное, чтобы это было сделано нестандартно и талантливо. Достаточно вспомнить "Чайку" А. П. Чехова, откровенно и неожиданно поставленную Олегом Рыбкиным.

Александр Огарёв предложил свой взгляд на мрачные, трагические события, описанные русским классиком. В интервью перед постановкой режиссёр признавался, что его мечты перенести на сцену Достоевского постоянно наталкивались на стену равнодушия - мол, зрителю будет скучно, однако в Красноярске режиссёр, к счастью, нашёл понимание.

Естественно, перенести на сцену весь роман, что называется, от и до,- задача чрезвычайно сложная, возможно, неподъёмная, поэтому Александр Огарёв сосредоточился, как он говорит, на двух сюжетных линиях. На горизонтальной - земной истории человека, совершившего преступление под влиянием смелых, на его взгляд, идей (однако убийство остаётся убийством, и Порфирию Петровичу удаётся доказать, что это плохо). И вертикальной, мистической, связанной с Соней Мармеладовой. Эта линия подводит главного героя, несмотря на все его заблуждения и преступление, к раскаянию и возможности прощения.

Таким образом, Александр Огарёв сколачивает крепкий "драматический" крест, в центре которого и оказывается Родион Раскольников.

Визуально, по словам Александра Огарёва, "...спектакль довольно прост. В нём есть песок, символизирующий внутреннюю пустыню Раскольникова, есть видения героя, явления убиенных - это мир открытый, просторный. И есть мир дверей, стен, щелей, шкафчиков - закрытый, мир подсознания, тёмных желаний. Эти два мира в постоянном пересечении".

Памятуя о парадоксальности романа, о том, что литературовед Михаил Бахтин называл карнавальной культурой истинной драмы, Александр Огарёв в первом, наиболее мрачном и кровавом действии старательно уходит от писательских нравоучений по поводу того, что убивать плохо. Он выстраивает настоящую фантасмагорию смеха, в которой, на мой взгляд, слишком затянуты лишь сцена смывания Раскольниковым следов крови и хоровой диссонанс при чтении тремя убиенными Лизаветами (Ольга Белоброва, Анастасия Медведева, Анна Домникова) главы из Библии о воскрешении Лазаря. Вряд ли многие из зрителей знакомы с этим библейским текстом очень близко...

Зато когда во время первого разговора Порфирия Петровича с Раскольниковым перед глазами последнего то постоянно "прогуливается" зарубленная топором согбенная старушонка-ростовщица Алёна Ивановна (Галина Дьяконова), то из-за двери лукаво высовывается, вводя "стремящегося в Наполеоны" убийцу в ступор, троица Лизавет, становится по-настоящему смешно.

А когда к этому "сюру" примешиваются странные видения а-ля Босх или Брейгель (все эти чудища с птичьими головами), когда в начале второго действия эти инфернальные существа пилят шкаф, в котором сидит сам Раскольников, то смех уже смешивается с ужасом.

И потребуется немало усилий Порфирия Петровича, потребуется печальный пример Миколки (Иван Янюк), несправедливо обвинённого в убийстве, понадобится большая сцена на питерской набережной, чтобы убийца осознал, если перефразировать А. С. Пушкина: "не все глядят в Наполеоны, двуногих тварей миллионы..."

И конечно, в центре - актёрское трио. Играющая, кажется, на грани возможного Анастасия Малеванова, показывающая пластически и мимически вначале изломанную женскую судьбу Сони Мармеладовой, а к финалу, после омерзительной сцены с развратниками Лебезятниковым (Сергей Даниленко) и Лужиным (Владимир Скробан),- обретение чувства собственного достоинства. Станислав Линецкий (на снимке - в центре), который, напротив, проводит своего героя от идеализации своих действий к страшному надлому и осознанию бессмысленности пути с топором в руках.

А театральный Порфирий Петрович абсолютно не похож, скажем, на сыгранного когда-то Иннокентием Смоктуновским в фильме Льва Кулиджанова опытного, настойчивого сыщика. Борис Плоских рисует своего персонажа большей частью эксцентрическими красками (особенно в домашней сцене), чтобы в финале, на набережной, под грустный крик чаек и грохот разбивающихся о камни волн, подвести итог этой непростой истории об убийстве и непременном наказании.

Красноярский рабочий