Владимир Пузанов: «Актер должен быть готов к неожиданностям»
06 ноября 2009 г.

Звание заслуженного артиста России актеру Красноярского театра им. Пушкина Владимиру Пузанову подоспело как раз к началу нового сезона. Но, по правде говоря, он давно уже стал народным артистом: в краевой драме Пузанов — единственный, кто по результатам зрительского голосования трижды становился лауреатом премии «Любимец публики». Сам он с признательностью воспринимает любовь зрителей как приятную часть актерской профессии.

Я вообще считаю, что нелюбимых артистов не бывает, у каждого свои поклонники. Иной раз прихожу на спектакль больным, а выхожу со сцены выздоровевшим. Не любили бы зрители — еще больше бы разболелся. Публика приходит в театр любить артистов, было бы странно, если бы она приходила нас ненавидеть. (Смеется.)

А неприятные стороны у вашей профессии есть?

Я их не замечаю. Были бы — наверное, не работал бы в театре. Считаю, что у меня самая лучшая профессия. Притом что в юности хотел стать художником.

Сейчас к живописи не тянет?

Не до того, если честно. Чем больше занимаешься театром, тем сильнее в него погружаешься. И все увлечения так или иначе имеют отношение к этой профессии.

Например, гитара?

И гитара в том числе. А еще я сейчас увлекся чтением. Признаться, никогда не считал себя актером-интеллектуалом. (Улыбается.) А в последнее время как-то особенно сильно ощутил: когда читаешь, появляется больше вопросов к себе. Что для актера очень важно — не почивать на лаврах, а быть готовым ко всяким неожиданностям. Я очень горжусь нашей труппой, потому что она с любым режиссером способна плодотворно работать. Вот у некоторых театров, казалось бы, есть свое лицо. Но спектакли в них выпускаются в одной манере — манере их режиссера. И когда приезжает кто-то другой, ничего с этими актерами сделать не может. А современный театр предполагает умение существовать на сцене в разных жанрах и формах. В этом смысле для актера очень полезна антреприза.

То есть?

Антреприза учит самостоятельно работать. Сейчас режиссерам некогда заниматься воспитанием артистов, взращивать из них Гамлетов. На выпуск спектакля дается месяц-два, актер должен сам многое уметь. А где набраться опыта? В институте учат владеть лишь азами профессии. Чтобы уметь работать самостоятельно, нужно иметь фантазию, тягу к творчеству — вкус к профессии. И как ни странно, актеры, которые плотно заняты в антрепризе, более самостоятельны в своей работе.

Хотите сказать, что возможность дополнительного заработка в антрепризе не главное?

Я не воспринимаю антрепризу всего лишь как зарабатывание денег. Иногда артиста какое-то время не занимают в театре, и антреприза для него хороший тренинг. А если он на этом еще и что-то зарабатывает — разве плохо? Актер должен быть сыт. Не пресыщен, а именно сыт. Его труд должен быть достойно оплачен, чтобы ему не приходилось тратить себя на всякие халтуры — корпоративы, свадьбы, юбилеи... Вот это, в отличие от антрепризы, очень сильно вредит профессии. Теряешь рамки ответственности, и потом их тяжело восстановить. Актеру начинает казаться, что у него и в театре все должно легко и быстро получаться. А так бывает не всегда... И вообще на халтурах привносишь в себя много всякого хлама. Но если хочешь жить в театре, это будет тебе мешать. Так что рано или поздно придется сделать выбор.

Владимир, а как же «елки»?

О, «елки» — это святое! И хотя Новый год я часто встречаю не дома, а на работе, и для актеров он вообще праздник сомнительный, тем не менее, я обожаю быть Дедом Морозом, особенно в детских садах. Дети — это такие прекрасные существа, которые откачают тебя от любой депрессии. А отдохнуть от череды празднеств можно по актерской традиции в Старый Новый год — вот это для нас настоящий праздник, с традиционными капустниками.

В которых вы, кстати, неизменный участник.

Не я один — вся наша девятая гримерка: Максименко, Киндяков, Пашнин... Уже и следующее поколение приучили к капустникам — Третьяка, Коновалова. Кстати, не понимаю многих молодых артистов, которые не любят делать капустники. Это же весело, смешно, развивает мозги и фантазию, снимает панический страх перед зрителем — именно на капустнике ты понимаешь, что зритель тебя любит. А некоторые приходят на репетицию капустника с кислыми минами — смотреть невыносимо! Его нельзя делать из-под палки. И я искренне порадовался, что в нынешнем сезоне к нам в труппу пришли два молодых актера (Максим Сарпов и Владимир Абакановский. — Е. К.), которые очень творчески подошли к капустнику. Приятно смотреть, когда люди делают то, что им нравится.

Исходя из этого же мотива вы решили попробовать себя в моноспектаклях?

Да, мне было интересно проверить себя в новом качестве. Я всегда был плотно занят в театре. Но одно время меня там использовали в основном в амплуа комика, захотелось от него отойти. Сделал два моноспектакля в Доме актера — «Театральный роман» по Булгакову и «Москва-Петушки». Играл их года три-четыре, свозил на фестивали. Попробовал себя и в качестве сценариста — инсценировку к спектаклю «Москва-Петушки» написал сам, а помог мне его поставить Алексей Крикливый. И до сих пор люблю этот спектакль, возможно, восстановлю его через некоторое время. Или сделаю на его основе постановку на несколько актеров.

Помнится, в нем звучала ненормативная лексика — наверное, впервые на театральной сцене Красноярска.

А Ерофеева иначе не сыграть. Да и в использовании такой лексики на сцене есть художественная мысль, правда... Главное для драматурга — найти современный язык. Это не значит, что язык откуда-нибудь с района КрасТЭЦ нужно сразу же выносить на сцену. Но если продавец на рынке заговорит высоким слогом, ему тоже никто не поверит. Театр — искусство, которое должно понимать каждого и быть понятным всем. Современность языка — не в резкости как таковой, а в его правде. Вот Гришковец сумел обойтись без ненормативной лексики, и ему все равно веришь на 150 процентов. Потому что он очень искренне пропускает переживания своих героев через тему детства. От тематики вообще многое зависит. В современной драматургии она зачастую очень жесткая, что можно было услышать, например, и на фестивале «Драма. Новый код» в нашем театре. Но чтобы тебе поверили, по-другому донести настоящую правду о жизни порой просто невозможно.

Вы упомянули, что вас долгое время занимали лишь в комических ролях. Роль Треплева в «Чайке» стала для вас неожиданностью?

Не скажу, что я долго к ней шел. (Улыбается.) Но и как неожиданность ее тоже не воспринял. Я благодарен режиссеру Олегу Рыбкину за его непредвзятость. Все-таки Треплева обычно играют молодые, а мне уже давно не 25 и даже не 30 лет. А еще я не считаю, что такие роли нужно играть с душевным трепетом. У Чехова много и самоиронии, и иронии по отношению к театральной жизни. Вопрос ведь не в том, одарен Треплев или нет, а в том, востребован ли он. Научиться писать можно, а научиться жить не всегда получается. Главное — быть востребованным теми, кого любишь. Моему герою это не удалось... Но работать мне в «Чайке» легко, как и во всяком хорошем спектакле. Там отличное партнерство.

Что для вас важно в партнерстве?

Чтобы мы с партнером слышали друг друга — это уже полдела. У нас в труппе вообще сильная ансамблевость — больше переживаешь, если твой партнер забыл текст, нежели ты сам. И мы умеем молниеносно выкручиваться из любой непредвиденной ситуации. У нас был просто уникальный случай в «Снежной королеве». На роли короля там было два актера, которые друг друга подменяли. И вот в новогодние каникулы они что-то друг с другом не согласовали, и помощник режиссера не доглядела... В общем, спектакль уже идет, и вдруг обнаруживается, что короля нет! Решение пришло секунд за 30 — Володя Майзингер, который играл сказочника, придумал, как сыграть эпизод без короля. И ничего, почти никто этого не заметил. (Улыбается.)

Самому приходилось забывать текст или оговариваться на сцене?

Как же без этого? У меня было даже круче — я выходил не в том месте. В сказке «Времена года» играл учителя и должен был выйти на сцену на третьи фанфары. А музыкальные акценты там были одинаковые. Я в гримерочке задремал, глаза открываю — и тут как раз звучат фанфары. Мне показалось, что уже мой выход. Бегом на сцену, выпрыгиваю... Дворца нет, кругом лес, на авансцене падчерица что-то рассказывает. И тут я понимаю, что сцена не моя. А артистка играла смешливая, как увидела меня — сразу в сугроб повалилась. (Смеется.)

Над какими-то новыми ролями сейчас работаете?

Репетирую драматурга в комедии «Пули над Бродвеем». Ее премьера ожидается в театре в конце декабря — приходите.

Елена Коновалова, Вечерний Красноярск

Назад к списку статей